Can you see the "fuck you" in my smile?
читать дальшеКогда Эдвард позже вспоминал ту ночь, после концерта, то изумлялся перемене, произошедшей в нем. Джеймс словно заразил его своей беззаботностью: согласившись, Эдвард больше не думал о том, что поступает плохо. Раньше ему удавалось успешно подавлять греховные мысли, но теперь проснувшаяся чувственность сыграла с Эдвардом злую шутку. Тело жаждало прикосновений - еще немного, и Эдвард сам бы попросил Джеймса об этом. «Вынужденные меры… замена…это кончится, когда я влюблюсь…. И ничего такого в этом нет», - бормотал он про себя, перепрыгивая за приятелем с крыши на крышу.
- Стой, - тот поймал его за шиворот и притянул к себе, когда Эдвард собирался в очередной раз перелететь на соседний дом.
- У меня есть идея. Идем.
- Куда?
- Увидишь.
Джеймс потащил его за собой – совершенно не в том направлении, где находилась облюбованная вампирами крыша. Он наотрез отказывался что-либо объяснять, отшучивался вместо ответов и во всех подробностях представлял себе сегодняшний концерт, чтобы скрыть свои намерения.
- Вот. Шикарно, правда?
Ищейка первым спрыгнул с подоконника в окно на последнем этаже недавно построенного небоскреба и втянул Эдварда за собой.
- Чей это дом? – Каллен недоуменно огляделся.
- Сегодня и до конца недели – наш. Это новая гостиница, самая дорогая в городе, открытие на следующей неделе, - восторженно объяснял Джеймс. – Смотри, чего тут только нет! Это тебе не крыша или чердак! – и он вихрем понесся по номеру, с шумом открывая двери комнат и громко комментируя увиденное.
Номер и правда выглядел роскошно, но Эдвард был слишком взволнован и возбужден, чтобы рассмотреть его во всех подробностями. Медленно – ноги стали тяжелыми и неуклюжими - ему приходилось заставлять себя делать каждый следующий шаг. Каллен прошел внутрь за Джеймсом. Машинально отметил высокие потолки с лепниной, резную мебель «под старину», сверкающие хрусталем люстру и светильники. В просторной гостиной стоял белый рояль – настоящий концертный рояль! Несомненно, в другое время Эдвард порадовался бы этому, но сейчас он едва удостоил инструмент взглядом. Следующей комнатой оказалась спальня.
Эдвард нерешительно остановился на пороге. Краем глаза он заметил шкаф и пару прикроватных тумбочек, но взгляд его неумолимо, почти против воли притягивала кровать – такая большая, что на ней запросто можно было разместить человека четыре.
- … а ванна размером с озеро Мичиган, ты только глянь на это! – Джеймс выскочил из смежной со спальней комнаты. Как только он посмотрел на Эдварда, радость мгновенно исчезла с его лица.
– Тебе не нравится? – расстроился он. – Но я подумал, здесь уютнее, чем в нашем убежище. Ты же любишь человеческие штучки: крыша над головой, мягкая постель…
Эдвард чуть поежился при слове «постель»; Джеймс перехватил его взгляд и тихо рассмеялся. Несколько крепких ругательств, услышав которые Эдвард смутился еще больше, чуть было не сорвались у приятеля с языка. Конечно, Каллен прекрасно понимал, зачем они сюда пришли, более того, он действительно хотел этого. Однако, чего именно, представлял себе очень расплывчато. Все его представления о подобном акте вмещались в одно предложение: иногда мужчины спят с другими мужчинами, и это неправильно.
- Иди сюда, Эд, - Джеймс тем временем развалился на кровати, обняв подушку. Ладонь неторопливо поглаживала шелковую наволочку: Джеймс представлял себе, как его ладонь будет скользить по спине Эдварда, как спустится на поясницу, ниже, сожмет ягодицу…
Эдвард сглотнул и сделал шаг вперед. Джеймс словно только этого и ждал – схватил его за руку и рванул к себе.
- Не бойся, - он ловко расстегивал пуговицу за пуговицей на рубашке Эдварда.
- И не думал!
Эдвард пытался выглядеть уверенным в себе. Он даже, в свою очередь, тоже помог Джеймсу раздеться. Но трудно быть невозмутимым и уверенным, когда с тебя стаскивают рубашку, а потом буквально вытряхивают из штанов. Пальцы подрагивали, смотреть на Джеймса было неловко.
Рубашки, брюки, белье – очень быстро весь их гардероб оказался на полу возле кровати. Момент, которого Эдвард одновременно ждал и боялся, подходил все ближе. Страх и любопытство терзали его в одинаковой мере, и ни одно из этих чувств пока не одержало окончательной победы.
- Врешь. Тебе страшно, – Джеймс приподнял его голову за подбородок и пристально посмотрел Эдварду в лицо. – Черт, жаль, кокаина нет. Везет людям, им проще: был бы ты человеком, я бы просто напоил тебя, а потом воспользовался твоей беспомощностью.
Шутка вызвала на губах Каллена неуверенную улыбку:
- Что если я что-то сделаю не так? Если я вообще не знаю, что точно надо делать?
В глазах Джеймса зажглись хищные огоньки:
- Зато я знаю. Этого достаточно.
Внезапно Джеймс придвинулся вплотную. Темные сумасшедшие глаза оказались совсем рядом, щетина царапнула щеку – его губы прижались к губам Эдварда. Тот инстинктивно отшатнулся, но руки, намного сильнее его собственных, вцепились в его плечи мертвой хваткой. Поцелуй совершенно не походил на описанные в романах – в нем не было ничего нежного или романтического, он был жадным и грубым. И совершенно точно ни в одной книге не упоминалось, что небритая щека может так неприятно царапаться. Мгновение Эдвард сопротивлялся, а потом почувствовал, как на него навалилось тяжелое тело – грудь к груди, бедра к бедрам. Колено Джеймса вклинилось между ног, раздвигая их, касаясь напряженного члена, и по всему телу словно прошелся электрический разряд. Эдвард сдался и приоткрыл рот навстречу грубой ласке. Совсем не так, как он представлял себе поцелуй с девушкой, резче и жестче, но отрываться от губ Джеймса не хотелось.
Эдвард обнял его за шею, руки сами гладили волосы Джеймса, губы сторицей возвращали ему поцелуй. Он целовал его, он чувствовал, как член приятеля упирается ему в бедро, видел мысли Джеймса, самые сокровенные, и Эдварду это нравилось. Он больше не думал, что делает что-то плохое, не заботился о том, что может по неопытности что-то напутать. Думать не было сил.
Реальность и фантазии Джеймса смешивались; Эдварду стало трудно различать их, тем более когда Джеймс стал тереться об него. Рот наполнился ядом, как от голода, дыхание перехватило – Эдвард бы не удивился, если бы его сердце сейчас начало ускоренно биться. Воображаемые Джеймсом образы их обоих, один бесстыднее другого, друг за другом проплывали перед мысленным взором телепата.
Эдвард на четвереньках, оглядывается через плечо, взгляд невинный и одновременно приглашающий - Джеймс позади него, руки оглаживают бока и спину, затем он дергает Эдварда на себя, бедра движутся быстро-быстро; Эдвард, призывно раскинувший ноги, ласкающий себя, запрокидывающий голову в экстазе; Эдвард на коленях, с членом Джеймса во рту; Эдвард на животе, на спине, у Джеймса на коленях…
Если бы он был чуть менее возбужден, чем сейчас, то, несомненно, к молодому человеку вернулась бы прежняя брезгливость и твердая уверенность, что этого делать нельзя. Но он словно перешел какую-то невидимую черту, и все что Эдвард хотел – немедленно воплотить эти фантазии в жизнь. Пусть он и слабо представлял себе подробности.
Широкие огрубевшие ладони скользили по плечам, спине, ногам – казалось, руки Джеймса были везде и одновременно. Неожиданно тяжесть и тепло чужого тела исчезли, заставляя Эдварда недовольно застонать. Он приоткрыл глаза: ищейка скатился в сторону и судорожно искал что-то в карманах своих штанов, свесившись с кровати. Эдвард не успел спросить, в чем дело, как приятель снова был здесь. Когда Джеймсу было нужно, он мог быть почти таким же быстрым, как Эдвард. Вот и сейчас телепат не смог заметить передвижения. Секунду назад Джеймс свешивался с края кровати, а в следующее мгновение оседлал бедра Эдварда и с усмешкой потерся о него. Их члены соприкасались, было невыразимо приятно, хотелось еще – Эдвард подался ему навстречу.
- Нравится? – Джеймс почему-то перешел на шепот. А потом обхватил оба члена ладонью и начал медленно ласкать их обоих; Эдварда хватило только на то, чтобы кивнуть и выдохнуть сквозь зубы. Возбуждение становилось все сильнее, почти невыносимым.
- Быстрее… - Эдвард заерзал под Джеймсом, но тот не обратил на просьбу внимания.
Изматывающе медленные движения его руки не ускорились; Эдварду осталось только кусать губы и цепляться за простыни. Потерявшийся в чудесных ощущениях, он не заметил, как Джеймс переместился и сидел теперь между его раздвинутых ног. К реальности Эдварда вернул посторонний запах – какие-то травы и масло.
- Что… - он с трудом сфокусировал взгляд на флакончике в руках Джеймса.
- Нашел в ванной, - так же коротко ответил тот. Глаза ищейки лихорадочно блестели.
- Зачем?
Вместо ответа Джеймс неожиданно ласково провел руками по внутренней стороне его бедер, мягко понуждая раздвинуть ноги.
- Чтобы ты не задавал дурацких вопросов, - и склонился над пахом Эдварда.
- Нет…
Эдвард слабо запротестовал, когда понял, что Джеймс собирается делать. «Ртом… там… как...?!» - запрыгали мысли в опустевшей голове, но первое же прикосновение языка к члену выбило их оттуда окончательно. Джеймс то лизал его по всей длине, то принимал глубоко в горло, играя, дразня головку языком. Ни один самый разнузданный сон, ни рукоблудие ночью под одеялом (за которое каждый раз было мучительно стыдно) не дарили Эдварду такого наслаждения, как Джеймс. Каллен приподнимался, выгибал спину, стараясь как можно глубже войти во влажную теплоту рта. Он сам уже не понимал, чего хочет больше: чтобы эта сладкая пытка продолжалась вечно, или получить желанную разрядку. Впрочем, Джеймс решил по-своему.
Смазанные чем-то скользким пальцы погладили бедро, скользнули в промежность – и один из них оказался внутри, одновременно Джеймс взял его член так глубоко, как только мог. Попытка сопротивления умерла, не родившись: Эдвард откинулся на подушки, запустив руку в волосы приятеля, двигая бедрами ему навстречу. Пока Джеймс продолжал творить эти восхитительные вещи с его членом, Эдварду было совершенно все равно, что он делает с его задницей. Тем более, небольшой дискомфорт, что был вначале, постепенно пропал.
- Расслабься.
Голос Джеймса доносился будто издалека, неясно, как сквозь толщу воды. Он говорил что-то еще, о чем-то просил, но Эдвард не слышал. Все чего ему хотелось – чтобы Джеймс снова до него дотронулся. Губами ли, рукой ли, все равно, лишь бы сейчас, скорее, сию секунду. А тот медлил, неторопливо двигая пальцами. Перевернуться, встать на четвереньки? Да, конечно, все что угодно, лишь бы опять почувствовать дразнящее прикосновение языка… или как ладонь сжимается вокруг члена…
Пальцы внутри Эдварда – уже два – исчезли, вместо них в задницу уперлось что-то намного большее.
- Больно… - простонал он, пытаясь отстраниться.
- Потерпи, - Джеймс замер, осторожно поглаживая Эдварда по спине и бокам. – Бог мой, какой же ты… видел бы ты себя сейчас… - он просунул руку вниз и сжал его немного опавший член.
Легкий толчок, еще один, еще, все сильнее и глубже – и вдруг задел что-то внутри. Эдвард забыл о боли, настолько это было хорошо. Он двинул бедрами, пытаясь поймать это ощущение снова. Очертания комнаты расплылись, уступая место мысленным картинам.
Два мускулистых тела движутся в унисон; загорелые руки гладят белоснежную спину, бедра, вцепляются в них; член Джеймса быстро скользит между ягодицами, он вытаскивает его почти полностью, чтобы тут же вставить до упора.
Темный, блестящий от смазки, он казался нереально огромным рядом с маленьким отверстием. Оттого, что Джеймс сейчас смотрит именно туда и думает об этом, Эдварду стало стыдно, но вожделение оказалось сильнее стыда. Он подавался навстречу то ласкающей руке, то врывающемуся в него члену – Джеймс то и дело задевал то самое местечко. Казалось, Джеймс стал частью Эдварда. Он был повсюду. Эдвард чувствовал его в себе, его руки на своем теле, его мысли в своей голове. Ему хотелось, чтобы это продолжалось и продолжалось…
Джеймс напрягся и задрожал. Его дрожь словно передалась Эдварду, от тихого, с трудом сдерживаемого рычания сквозь зубы по коже побежали мурашки. Внезапно двойное возбуждение, физическое и ментальное, стало слишком сильным для телепата. Перед глазами запрыгали звезды, и Эдвард кончил, так бурно, как никогда раньше.
Когда комната снова обрела привычные очертания, Джеймс сполз с Эдварда и растянулся рядом с ним, тяжело дыша. Эдвард перевернулся на спину и тут же оказался притянут в крепкие объятия. Грудь Джеймса мерно вздымалась, старая выцветшая лента, которой он завязывал волосы, куда-то пропала, и Джеймс теперь походил на дикаря со своей растрепанной шевелюрой. Он улыбнулся удовлетворенной и усталой улыбкой и погладил Эдварда по щеке. Жестокий убийца и охотник на людей сейчас выглядел непривычно мирно и, пожалуй, мило. Мысли его текли лениво и плавно, и все они вращались вокруг Эдварда.
«Я назвал его милым», - хмыкнул Эдвард Джеймсу в плечо. Но о том чтобы терзаться угрызениями совести или переживать по поводу своего «падения», он и не думал.
Да, он только что занимался сексом. Не с любимой женщиной, связанной с ним нерушимыми узами, а с Джеймсом, который – просто суррогат и ничего больше. Ну и что с того? Это не отнимало у оргазма его сладость. Земля не сошла с орбиты. Ад не разверзся и пламя не испепелило их, не спустился с неба ангел с мечом, чтобы покарать грешников. Чувство вины, раздумья о правильном и неправильном не имели никакого значения по сравнению с неземным удовольствием. Это было лучшее, что когда-либо произошло с Эдвардом.
- Стой, - тот поймал его за шиворот и притянул к себе, когда Эдвард собирался в очередной раз перелететь на соседний дом.
- У меня есть идея. Идем.
- Куда?
- Увидишь.
Джеймс потащил его за собой – совершенно не в том направлении, где находилась облюбованная вампирами крыша. Он наотрез отказывался что-либо объяснять, отшучивался вместо ответов и во всех подробностях представлял себе сегодняшний концерт, чтобы скрыть свои намерения.
- Вот. Шикарно, правда?
Ищейка первым спрыгнул с подоконника в окно на последнем этаже недавно построенного небоскреба и втянул Эдварда за собой.
- Чей это дом? – Каллен недоуменно огляделся.
- Сегодня и до конца недели – наш. Это новая гостиница, самая дорогая в городе, открытие на следующей неделе, - восторженно объяснял Джеймс. – Смотри, чего тут только нет! Это тебе не крыша или чердак! – и он вихрем понесся по номеру, с шумом открывая двери комнат и громко комментируя увиденное.
Номер и правда выглядел роскошно, но Эдвард был слишком взволнован и возбужден, чтобы рассмотреть его во всех подробностями. Медленно – ноги стали тяжелыми и неуклюжими - ему приходилось заставлять себя делать каждый следующий шаг. Каллен прошел внутрь за Джеймсом. Машинально отметил высокие потолки с лепниной, резную мебель «под старину», сверкающие хрусталем люстру и светильники. В просторной гостиной стоял белый рояль – настоящий концертный рояль! Несомненно, в другое время Эдвард порадовался бы этому, но сейчас он едва удостоил инструмент взглядом. Следующей комнатой оказалась спальня.
Эдвард нерешительно остановился на пороге. Краем глаза он заметил шкаф и пару прикроватных тумбочек, но взгляд его неумолимо, почти против воли притягивала кровать – такая большая, что на ней запросто можно было разместить человека четыре.
- … а ванна размером с озеро Мичиган, ты только глянь на это! – Джеймс выскочил из смежной со спальней комнаты. Как только он посмотрел на Эдварда, радость мгновенно исчезла с его лица.
– Тебе не нравится? – расстроился он. – Но я подумал, здесь уютнее, чем в нашем убежище. Ты же любишь человеческие штучки: крыша над головой, мягкая постель…
Эдвард чуть поежился при слове «постель»; Джеймс перехватил его взгляд и тихо рассмеялся. Несколько крепких ругательств, услышав которые Эдвард смутился еще больше, чуть было не сорвались у приятеля с языка. Конечно, Каллен прекрасно понимал, зачем они сюда пришли, более того, он действительно хотел этого. Однако, чего именно, представлял себе очень расплывчато. Все его представления о подобном акте вмещались в одно предложение: иногда мужчины спят с другими мужчинами, и это неправильно.
- Иди сюда, Эд, - Джеймс тем временем развалился на кровати, обняв подушку. Ладонь неторопливо поглаживала шелковую наволочку: Джеймс представлял себе, как его ладонь будет скользить по спине Эдварда, как спустится на поясницу, ниже, сожмет ягодицу…
Эдвард сглотнул и сделал шаг вперед. Джеймс словно только этого и ждал – схватил его за руку и рванул к себе.
- Не бойся, - он ловко расстегивал пуговицу за пуговицей на рубашке Эдварда.
- И не думал!
Эдвард пытался выглядеть уверенным в себе. Он даже, в свою очередь, тоже помог Джеймсу раздеться. Но трудно быть невозмутимым и уверенным, когда с тебя стаскивают рубашку, а потом буквально вытряхивают из штанов. Пальцы подрагивали, смотреть на Джеймса было неловко.
Рубашки, брюки, белье – очень быстро весь их гардероб оказался на полу возле кровати. Момент, которого Эдвард одновременно ждал и боялся, подходил все ближе. Страх и любопытство терзали его в одинаковой мере, и ни одно из этих чувств пока не одержало окончательной победы.
- Врешь. Тебе страшно, – Джеймс приподнял его голову за подбородок и пристально посмотрел Эдварду в лицо. – Черт, жаль, кокаина нет. Везет людям, им проще: был бы ты человеком, я бы просто напоил тебя, а потом воспользовался твоей беспомощностью.
Шутка вызвала на губах Каллена неуверенную улыбку:
- Что если я что-то сделаю не так? Если я вообще не знаю, что точно надо делать?
В глазах Джеймса зажглись хищные огоньки:
- Зато я знаю. Этого достаточно.
Внезапно Джеймс придвинулся вплотную. Темные сумасшедшие глаза оказались совсем рядом, щетина царапнула щеку – его губы прижались к губам Эдварда. Тот инстинктивно отшатнулся, но руки, намного сильнее его собственных, вцепились в его плечи мертвой хваткой. Поцелуй совершенно не походил на описанные в романах – в нем не было ничего нежного или романтического, он был жадным и грубым. И совершенно точно ни в одной книге не упоминалось, что небритая щека может так неприятно царапаться. Мгновение Эдвард сопротивлялся, а потом почувствовал, как на него навалилось тяжелое тело – грудь к груди, бедра к бедрам. Колено Джеймса вклинилось между ног, раздвигая их, касаясь напряженного члена, и по всему телу словно прошелся электрический разряд. Эдвард сдался и приоткрыл рот навстречу грубой ласке. Совсем не так, как он представлял себе поцелуй с девушкой, резче и жестче, но отрываться от губ Джеймса не хотелось.
Эдвард обнял его за шею, руки сами гладили волосы Джеймса, губы сторицей возвращали ему поцелуй. Он целовал его, он чувствовал, как член приятеля упирается ему в бедро, видел мысли Джеймса, самые сокровенные, и Эдварду это нравилось. Он больше не думал, что делает что-то плохое, не заботился о том, что может по неопытности что-то напутать. Думать не было сил.
Реальность и фантазии Джеймса смешивались; Эдварду стало трудно различать их, тем более когда Джеймс стал тереться об него. Рот наполнился ядом, как от голода, дыхание перехватило – Эдвард бы не удивился, если бы его сердце сейчас начало ускоренно биться. Воображаемые Джеймсом образы их обоих, один бесстыднее другого, друг за другом проплывали перед мысленным взором телепата.
Эдвард на четвереньках, оглядывается через плечо, взгляд невинный и одновременно приглашающий - Джеймс позади него, руки оглаживают бока и спину, затем он дергает Эдварда на себя, бедра движутся быстро-быстро; Эдвард, призывно раскинувший ноги, ласкающий себя, запрокидывающий голову в экстазе; Эдвард на коленях, с членом Джеймса во рту; Эдвард на животе, на спине, у Джеймса на коленях…
Если бы он был чуть менее возбужден, чем сейчас, то, несомненно, к молодому человеку вернулась бы прежняя брезгливость и твердая уверенность, что этого делать нельзя. Но он словно перешел какую-то невидимую черту, и все что Эдвард хотел – немедленно воплотить эти фантазии в жизнь. Пусть он и слабо представлял себе подробности.
Широкие огрубевшие ладони скользили по плечам, спине, ногам – казалось, руки Джеймса были везде и одновременно. Неожиданно тяжесть и тепло чужого тела исчезли, заставляя Эдварда недовольно застонать. Он приоткрыл глаза: ищейка скатился в сторону и судорожно искал что-то в карманах своих штанов, свесившись с кровати. Эдвард не успел спросить, в чем дело, как приятель снова был здесь. Когда Джеймсу было нужно, он мог быть почти таким же быстрым, как Эдвард. Вот и сейчас телепат не смог заметить передвижения. Секунду назад Джеймс свешивался с края кровати, а в следующее мгновение оседлал бедра Эдварда и с усмешкой потерся о него. Их члены соприкасались, было невыразимо приятно, хотелось еще – Эдвард подался ему навстречу.
- Нравится? – Джеймс почему-то перешел на шепот. А потом обхватил оба члена ладонью и начал медленно ласкать их обоих; Эдварда хватило только на то, чтобы кивнуть и выдохнуть сквозь зубы. Возбуждение становилось все сильнее, почти невыносимым.
- Быстрее… - Эдвард заерзал под Джеймсом, но тот не обратил на просьбу внимания.
Изматывающе медленные движения его руки не ускорились; Эдварду осталось только кусать губы и цепляться за простыни. Потерявшийся в чудесных ощущениях, он не заметил, как Джеймс переместился и сидел теперь между его раздвинутых ног. К реальности Эдварда вернул посторонний запах – какие-то травы и масло.
- Что… - он с трудом сфокусировал взгляд на флакончике в руках Джеймса.
- Нашел в ванной, - так же коротко ответил тот. Глаза ищейки лихорадочно блестели.
- Зачем?
Вместо ответа Джеймс неожиданно ласково провел руками по внутренней стороне его бедер, мягко понуждая раздвинуть ноги.
- Чтобы ты не задавал дурацких вопросов, - и склонился над пахом Эдварда.
- Нет…
Эдвард слабо запротестовал, когда понял, что Джеймс собирается делать. «Ртом… там… как...?!» - запрыгали мысли в опустевшей голове, но первое же прикосновение языка к члену выбило их оттуда окончательно. Джеймс то лизал его по всей длине, то принимал глубоко в горло, играя, дразня головку языком. Ни один самый разнузданный сон, ни рукоблудие ночью под одеялом (за которое каждый раз было мучительно стыдно) не дарили Эдварду такого наслаждения, как Джеймс. Каллен приподнимался, выгибал спину, стараясь как можно глубже войти во влажную теплоту рта. Он сам уже не понимал, чего хочет больше: чтобы эта сладкая пытка продолжалась вечно, или получить желанную разрядку. Впрочем, Джеймс решил по-своему.
Смазанные чем-то скользким пальцы погладили бедро, скользнули в промежность – и один из них оказался внутри, одновременно Джеймс взял его член так глубоко, как только мог. Попытка сопротивления умерла, не родившись: Эдвард откинулся на подушки, запустив руку в волосы приятеля, двигая бедрами ему навстречу. Пока Джеймс продолжал творить эти восхитительные вещи с его членом, Эдварду было совершенно все равно, что он делает с его задницей. Тем более, небольшой дискомфорт, что был вначале, постепенно пропал.
- Расслабься.
Голос Джеймса доносился будто издалека, неясно, как сквозь толщу воды. Он говорил что-то еще, о чем-то просил, но Эдвард не слышал. Все чего ему хотелось – чтобы Джеймс снова до него дотронулся. Губами ли, рукой ли, все равно, лишь бы сейчас, скорее, сию секунду. А тот медлил, неторопливо двигая пальцами. Перевернуться, встать на четвереньки? Да, конечно, все что угодно, лишь бы опять почувствовать дразнящее прикосновение языка… или как ладонь сжимается вокруг члена…
Пальцы внутри Эдварда – уже два – исчезли, вместо них в задницу уперлось что-то намного большее.
- Больно… - простонал он, пытаясь отстраниться.
- Потерпи, - Джеймс замер, осторожно поглаживая Эдварда по спине и бокам. – Бог мой, какой же ты… видел бы ты себя сейчас… - он просунул руку вниз и сжал его немного опавший член.
Легкий толчок, еще один, еще, все сильнее и глубже – и вдруг задел что-то внутри. Эдвард забыл о боли, настолько это было хорошо. Он двинул бедрами, пытаясь поймать это ощущение снова. Очертания комнаты расплылись, уступая место мысленным картинам.
Два мускулистых тела движутся в унисон; загорелые руки гладят белоснежную спину, бедра, вцепляются в них; член Джеймса быстро скользит между ягодицами, он вытаскивает его почти полностью, чтобы тут же вставить до упора.
Темный, блестящий от смазки, он казался нереально огромным рядом с маленьким отверстием. Оттого, что Джеймс сейчас смотрит именно туда и думает об этом, Эдварду стало стыдно, но вожделение оказалось сильнее стыда. Он подавался навстречу то ласкающей руке, то врывающемуся в него члену – Джеймс то и дело задевал то самое местечко. Казалось, Джеймс стал частью Эдварда. Он был повсюду. Эдвард чувствовал его в себе, его руки на своем теле, его мысли в своей голове. Ему хотелось, чтобы это продолжалось и продолжалось…
Джеймс напрягся и задрожал. Его дрожь словно передалась Эдварду, от тихого, с трудом сдерживаемого рычания сквозь зубы по коже побежали мурашки. Внезапно двойное возбуждение, физическое и ментальное, стало слишком сильным для телепата. Перед глазами запрыгали звезды, и Эдвард кончил, так бурно, как никогда раньше.
Когда комната снова обрела привычные очертания, Джеймс сполз с Эдварда и растянулся рядом с ним, тяжело дыша. Эдвард перевернулся на спину и тут же оказался притянут в крепкие объятия. Грудь Джеймса мерно вздымалась, старая выцветшая лента, которой он завязывал волосы, куда-то пропала, и Джеймс теперь походил на дикаря со своей растрепанной шевелюрой. Он улыбнулся удовлетворенной и усталой улыбкой и погладил Эдварда по щеке. Жестокий убийца и охотник на людей сейчас выглядел непривычно мирно и, пожалуй, мило. Мысли его текли лениво и плавно, и все они вращались вокруг Эдварда.
«Я назвал его милым», - хмыкнул Эдвард Джеймсу в плечо. Но о том чтобы терзаться угрызениями совести или переживать по поводу своего «падения», он и не думал.
Да, он только что занимался сексом. Не с любимой женщиной, связанной с ним нерушимыми узами, а с Джеймсом, который – просто суррогат и ничего больше. Ну и что с того? Это не отнимало у оргазма его сладость. Земля не сошла с орбиты. Ад не разверзся и пламя не испепелило их, не спустился с неба ангел с мечом, чтобы покарать грешников. Чувство вины, раздумья о правильном и неправильном не имели никакого значения по сравнению с неземным удовольствием. Это было лучшее, что когда-либо произошло с Эдвардом.